Моя биография
Родился в Одессе, в тюрьме, в апреле 1955 г.
Через полгода после этого события маму
освободили (вышел Указ об освобождении матерей с грудными детьми), но жить «рекомендовали»
в Магаданской области.
Там, в тайге, в 420-ти километраx от
Магадана, прошло мое детство.
Родной отец: уголовник, 1-й приговор –
расстрел, потом заменили на 25 лет, - всю жизнь провел в отсидках с короткими
антрактами. Я его не помнил, до встречи с ним в 1979 г.
Отчим: из интеллигентной еврейской семьи,
мечтал о театральной карьере, арестован во время войны (капитан авиации,
причина ареста – смотреть соответствующий пункт биографии Солженицына),
приговор – высшая мера, замена на 25 лет, отсидел 18; последние два года
досиживал уже живя с нами – ночевать уходил на «зону».
Жизнь с отчимом у меня не складывались, он
был со мной суров и жесток (зла не держу), я постоянно убегал из дома, в 13 лет
ушел из дома совсем.
В 14 лет «за поведение» меня выгнали из
школы, из 7-го класа.
Вскоре после этого, влюбившись намертво в
девочку с соседнего рудника, бросил пить и, погорячившись, заодно и курить
(начал – в 7 лет).
…А что во мне от Колымы? –
Привычка потеплей одеться…
Да лица горьких горемык
В протяжных снах о белом детстве…
Еще во мне от Колымы
Любовь к незамкнутым пространствам,
Шрам на брови. Непостоянство.
Тоска в предчувствии зимы.
Работал на старательских приисках, рабочим у геологов, токарем на Магаданском
ремонтно-механическом заводе, резчиком по кости и по дереву,
художником-оформителем и дворником во Владивостоке, докером на о-ве Шикотан,
художником-реставратором, рабочим сцены, артистом Грузинского государственного
театра пантомимы.
В 20 лет, подделав справку, что переведен в
11-й класс, сдал экстерном экзамены за среднюю школу, и в этом же году поступил
в Грузинский театральный институт им. Ш.Руставели.
С середины 2-го курса до середины 3-го –
студент Школы-студии МХАТ, но окончил тот же тбилисский институт, работая
одновременно в тбилисском русском
театре драмы.
Работал актером в театрах Тбилиси,
Владивостока, Хабаровска, Москвы. Играл центральные роли в пьесах А.П.Чехова,
Е.Шварца, А.Брагинского, Мольера, Ж.-П.Сартра и в др.
Публиковать стихи начал с 1979 г.
В 1987 г. окончил Литературный институт им.
Горького, семинар поэзии (рук. Евг. Винокуров).
Почти все публикации – в
журналах, альманахах и антологиях (“Юность”, “Огонек”, “Театр”, “Лит. Учеба”,
“Драматург”, “Лит. Грузия” и др.) – с л у ч а й н ы, то есть благодаря заботам
или друзей, или (что случалось гораздо чаще) совершенно незнакомых людей. Когда
пытался обращаться сам – как правило, нарывался на отказ:
«…Тему любви вы освоили, но вот с гражданственностью – хуже. Напишите
три-четыре гражданственных стихотворения, чтобы мы могли ими открыть книгу…»
Из письма издательства «Современник»
ФОТОГРАФИЯ СО СТРОИТЕЛЬСТВА КОЛЫМСКОЙ ГЭС
Нас такими и сняли там,
В этом грохоте, в этом дыме –
Повзрослевшими за лето,
Обожженными и худыми.
Нам тогда повезло: это мы
Зеленеем на ржавом фоне…
…Я колымское золото мыл,
«Мравалжамиер»* пел в Зестафони,
В одиночку и вскладчину
Колесил на попутках-повозках,
Древнегреческих классиков
Я играл на столичных подмостках…
И от случая к случаю
Я судьбою бывал, все ж, отмечен:
Встретил женщину лучшую
Из красивых талантливых женщин.
Ах, какие слова она
Говорила, звала на Север…
Но выбрасывала волна
На Курильские скалы мой сейнер…
Я о Родине мало сказал,
Не шумел я по красным числам:
Мне казалось – в любимых глазах
Моя жизнь, и моя Отчизна…
И к чему сотрясать тишину,
Тратить пыл и словами бросаться? –
Если любишь ты мать и жену,
Значит – будешь за Родину драться.
… Но все это – потом, а пока
Мы стоим на размытом фоне –
Лето. Молодость. Облака.
Хриплый голос на магнитофоне.
________________________
* грузинская застольная песня
С 1989 г. (не по политическим мотивам, а по любопытству)
выехал за рубеж: сначала жил в Мюнхене и Швейцарии (г. Веве на Женевском
озере), с 1992 г. - в Париже.
С «Авторскими вечерами» и моноспектаклями по своим пьесам
выступал в Москве и в других городах России и Украины, в Грузии, в Германии,
во Франции, в Голландии, в Швейцарии.
На французском языке, среди прочих ролей,
сыграл: Тригорина в «Чайке» А.П.Чехова, театр «Téâtrograph», Авиньон; Сталина в спектакле по мотивам
романа «Жизнь и судьба» В.Гроссмана, театр «Le petit Hébértôt», Париж; Фауста в спектакле «Фауст и
Елена», фестивали в Авиньоне, в Мобёже, театр «МАС de Créteil» (Париж); Адвоката в спект. «Пир» А.
Хвостенко, т-р «Symposion», Париж, и др.
В 1996 г. окончил аспирантуру Сорбонны (Université Paris III, тема: «Истоки русского поэтического
театра».
В наст. время – студент докторантуры (Université Paris X; тема: «Русский поэтический театр нач. ХХ-го в.»,
Семья – дочь, от первого брака (ее мать –
русская актриса), живет со мной с 90-го года;
жена –
французская актриса.
Стихи и пьесы переведены на французский,
итальянский, голландский, болгарский, немецкий языки.
Издано семь книг (стихи, переводы с грузинского, пьесы в стихах).
Поставлено восемь пьес в музыкальных и
драматических театрах России, Украины, Германии и Франции;
Последняя премьера – «Подводная лодка в степях Украины», драма,
премьера – театр Тихоокеанского Флота, Владивосток, март, 2004 (поставлена под
названием «SOS»).
Гражданство: 1. Франция; 2. Россия
«… - Кем вы
считаете себя в большей степени - драматургом, поэтом или актером?
- Поэтом. Драматургом я стал
достаточно случайно, кроме того, почти все мои пьесы написаны в стихах.
Актерствую я в последнее время достаточно редко, а поэзия - это то, чем я
живу...»
«БРОДЯГА
ИЛИ ПОЭТ», интервью, газета «Ежедневные новости»,
Владивосток, 19.03.2004
Из книги «ДРАКОН»
* * *
По горным утренним, по белым рекам
Я приплыву к тебе однажды летом…
Везде недолгий гость, везде –
прохожий,
Я окажусь опять в твоей прихожей,
В кармане – старый ключ в табачных
крошках…
Я расскажу тебе о жизни прошлой,
Там реки не текут, их льды сковали…
Я расскажу тебе, как тосковал я.
И будет ветер выть, калиткой
хлопать…
Я расскажу тебе, как было плохо…
НОЧЬ В
ЦЕНТРЕ ТБИЛИСИ
Кипарис врастает в дождь –
Дождь ласкает кипарис.
Спит в коляске наша дочь.
Из сегодняшних актрис
Величайшая, ты
спишь.
Двор. Вода. Машина с хлебом.
Под ночным дождливым небом
Крыши темными буграми
Мокнут, в окна тычась лбами.
Под единственной из крыш
Ты, с припухшими губами,
Спишь.
Дождь и ночь идут на спад.
Ровно в шесть кричит петух.
Ровно в семь ложусь я спать.
В нашем доме свет потух.
День над городом встает.
Если кто-то не найдет
В этом тихом мерном ритме
Глубины и редкой рифмы –
Не могу ничем помочь:
Сдал. Раскис. Дождя каприз.
Спит в коляске наша дочь.
Дворик. Дворник. Кипарис.
Сонный кот ленив и рыж.
Дождь закончился,
Ты
Спишь.
* * *
Вспомнив с улыбкой меня – минули годы –
Женщина в белом пройдет
в желтом саду.
Из-за чего я погиб? Из-за погоды –
Слишком прекрасен сентябрь
был в том году.
Небо – такой синевы прежде не
вспомнить –
Птиц опускало во двор,
на кипарис.
В тихой, не самой большой – в лучшей
из комнат
Девочка пряталась, из
здешних актрис.
Я говорил о любви, мучил гитару,
С прозы сбивался на стих,
суп ей варил.
Но пропадали супы с рифмой бездарной
–
Ей продавец на углу
фрукты дарил.
Бросил читать ей свое, начал –
Бодлера,
Платье концертное шил
из белых штор.
Знал я, что нравится ей друг мой
Валера,
Впрочем, не он лишь один.
Но знал я, что
В наичудеснейшем небе
Слышал я дочери лепет,
Видел: качает, лелеет
Дочь мою белая лебедь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . .
Платье заканчивал я. Падала полночь.
Тихо хвалила она
стих и еду.
Было ль что-либо потом, дальше – не
помню –
Слишком прекрасен сентябрь
был в том году…
***
Небо летнее –
Синим парусом,
Ты – в Сванетии,
Я – в Хабаровске.
Ты киношникам
Поцелуи шлешь,
В синих джинсах-клеш
Пьешь с художником.
Я с геологом
И с актрисою,
Ты – с Георгием,
Я – с Ларисою.
Дни наполнены
Смыслом истинным –
Вновь с тобою мы
Независимы.
(но уйдет, остыв,
лето в прошлое –
и приснишься ты
мною брошенной,
и сидишь одна –
глаза в пол-лица –
ни моя жена,
ни любовница.)
И поверив сну,
Утром сереньким
Сотню в долг возьму
У Евсеенки,
С самолетами
И с осадками,
Прокляну я мир
С пересадками,
Загоню такси,
Упаду в дверях,
И глаза тоски
Захлестнут меня:
На тахте – халат
И подушки жар –
Ты уехала
Пять минут назад…
И сто тысяч лет
Днями желчными
Будет слышен мне
Голос женщины,
Будут сечь меня
Стены в трещинах,
Будет жечь меня
Голос женщины…
* * *
Вот и все. И вещи собраны.
Осень выследила нас.
Голоса молчаньем сорваны –
Помолчим в последний раз.
Комаров из дома выгонит
Дым «Герцеговины Флор»,
А когда до пальцев выгорит –
Время. Кончен разговор…
* *
*
…Белая лебедь на Чистых
Прудах…
Что-то ты плачешь?.
Что-то ты стонешь?..
Воду зеленую крыльями
тронешь –
Что-то ты ищешь в
дрожащих кругах?
Стихнешь. Устанешь.
Захочется спать.
Голову спрячешь. Доброе
вспомнишь.
На воду белые перья
уронишь –
Значит, пора уже снегу
упасть…
– Что это – сон?,
стих?..
– Осень…
Зима… Спи…
* * *
«Любимая – жуть! Когда любит поэт…»
Б. Пастернак
…Дыханье сбивается, губы немеют –
Я тему веду, как дышу, как умею,
Чтоб вдруг оборвать при великом народе
На самой высокой – неслыханной – ноте…
Бывают у каждого эти – до стона –
Мгновенья, что требуют встречи достойной,
Все прежнее – только настройка оркестра –
Так ждут революции, смерти, ареста.
Любимая! Жуткое счастье какое –
Пропеть твое имя над черной рекою!
Любимая, как это больно, как больно –
В осенней Москве повстречаться с тобою...
Когда ты в отъезде, но здесь – твои вещи,
Когда ты уходишь – надолго, навечно,
Когда идут слезы от сильного ветра
И прячешь лицо за зеленым вельветом,
Когда твое тело целуют другие –
Люблю тебя, как на Земле – не любили!..
* * *
…Беги! Тебя повсюду
Преследовать не
буду.
Беги в рассвет
холодный
И думай, что
свободна.
Московскими дворами
Беги по ранней рани –
На Юг, на Север Крайний,
Сживай себя со света –
Сбивай меня со следа!
…Но – свистом дикой плетки,
Но –
в горле птичьим клекотом –
Когтисто
и настырно –
Влет, на бегу – настигнет,
И вдруг – как дождь, как пламя,
Тебя
охватит
память.
* * *
Пока ты не
выучил текст,
И знаешь о роли ты мало,
И мало известно о тех,
Кто выйдет на сцену к финалу,
Пока еще хочется жить,
И все за столом еще общим,
Пока ты чужое не обжил –
Уйди, заболей, откажись!
Пой с другом веселые песни,
Смеши всех до слез в водевиле,
Но если – всерьез и навылет –
Меняй режиссера и пьесу!
Пока и о н а не всерьез
Примерила длинное платье,
Но в сцене прощания – плачет,
А стоит ли что ее слез?..
Пока не премьера – прогоны,
Пока до исхода – два года –
Завой от предчувствия дикого,
Беги, хоть на радио
диктором!
Но нет – ты увлекся сюжетом,
Забылся, свалял дурака,
Ты предан уже, но пока
Еще ты не знаешь об этом,
И не уследил, старина,
За ней ты, за жестом, за речью –
Офелией, Ниной Заречной
Уходит с премьеры она.
Тебе был известен финал,
Ты знал, чем за это заплатишь,
Но девочка меряла платье –
И ты ничего не менял.
* * *
Не говори ни о чем,
Скоро – посадка…
Я даже не огорчен –
Глупо, досадно…
Все. Объявляют. Иди.
Выход – на красный…
Все у тебя впереди –
Ты так прекрасна…
Как же бездарно прошел
Месяц – пронесся!
Все у тебя хорошо –
Не обернешься…
Боже! – глаза над плечом –
Космоса глубже…
Не говори ни о чем –
Может, так лучше…
Всходишь по трапу в рассвет
И – рассветаешь...
Жизнь моя – тысячу лет
Ты улетаешь…
*
* *
Помнишь раннее замужество –
С горя пьют холостяки…
…Мне – любить тебя и мучиться,
Ревновать, писать стихи,
Молодою дикой силою
Прошуметь, и – разлюбить…
Стали мы
друзьями, милая, –
Что страшнее может быть?..
* * *
И ко всему ты привыкнешь. При встрече
К тихой щеке прикоснешься губами…
Жить надо проще, жить надо легче –
Ты эту мудрость усвоил с годами.
И, обернувшись, помашет рукою...
Что для тебя эта женщина значит?..
Но ничего не случится с тобою –
Не закричишь, не умрешь, не заплачешь…
* * *
Если ты хоть однажды любил,
Если только любил хоть однажды,
Из волшебного рога ты пил –
И не мог утолить этой жажды,
Если помнишь такую метель,
И такие несли тебя реки –
Знай: потерян для жизни теперь,
Обречен ты и проклят навеки!
И не будет отныне – поверь! –
Ни покоя, ни места на свете –
Дикий ветер сорвет твою дверь,
И подхватит тебя этот ветер!..
К тридцати, к сорока ли годам –
Будет гнать – не уйдешь, не надейся! –
И кружить по ночным городам –
По Тбилиси, Москве, по Одессе…
Заклинать тебя будут: «Забудь!..»
Утешать – то одна, то другая,
Но не сможешь себя
обмануть –
Ты ведь знаешь, к а к это бывает…
Что ж ты ищешь на дне, водолаз? –
Бесполезно – такое теченье…
И, отчаявшись тысячу раз,
Ты поверишь опять на мгновенье –
И войдет молодая жена,
И воскликнешь ты: «Господи, хватит!
Посмотри, как п о х о ж а
она,
Как прекрасна она в белом платье!..
Ничего, мы еще поживем!
Пусть не то, но зато – как похоже!..
Поживем! А что было – быльем
Поросло… Да и было ли, Боже?»
…Что ж стоишь ты всю ночь у окна,
Что ж невесел, неласков ты с нею?..
Это – тоже ты должен – до дна.
Эта пытка, выходит, страшнее?..
Воет ветер – о чем и о ком? –
И однажды не выдержат нервы –
И рванешься ты в дверь, на балкон –
И с балкона – в открытое небо…
И увидишь, как мудрый старик
В небо звезды со свистом вбивает…
И свободен ты станешь на миг –
Ты ведь помнишь, как это бывает…
* * *
Из книги «СЕДЬМАЯ ЗВЕЗДА»
ДВОЕ В ЭЛЕКТРИЧКЕ
«…На что я, Господи,
похожа –
Уже не юмор...
И этот мальчик… впрочем, тоже
Уже не юный…
…И тридцать пятый почти прожит –
Шестой маячит...
А рядом – мальчик… впрочем, тоже
Уже не мальчик…
…И дочь не спит – торчит в прихожей –
Одна в квартире…
А рядом – он… да что ж он – тоже –
Своей – четыре…
…Упала б и спала до завтра,
Да спать не скоро…
…Да приготовить утром завтрак –
Собрать их в школу…»
«…А впрочем, и не так стара –
Жениться?.. Темь-то…
Могла бы ближе жить… Дыра…
А каждый день так?..
…И Светка с пловом ждет… Плевать,
Скажу – забыл, мол…
Поймет все… Надоело врать.
Скажу, как было…
…Взять – на заочный перейти…
Уехать в Липецк…
Но там Людмила… Карантин.
Черт, вечно влипну…
…Знакомы ведь уже сто лет…
Сказать – потеха…
А все-таки красива… Нет –
Не зря поехал…»
КАРМЕН
I
…И встанет ночью табор шумный
С
тоскою скрипок и гитар…
И чей-то голос с дальней шхуны,
Идущей мимо, в Гибралтар…
Чужак в гадание не верит,
С
гадалкой юной в ночь идет…
И
шхуна курс берет на берег,
Гостей к костру выносит бот…
И
настороженность уходит,
И
пьян усталый капитан,
И, до чужих коней охотник,
Поет о лошади цыган...
И
дарят девушкам – по серьгам,
И
дарят девушки себя,
И
море плещется под сердцем,
И парус... месяц… ночь…
серьга...
И
юнга, черный от загара,
Кинжала тронув рукоять,
Красивейшую из цыганок
На круг выводит танцевать…
И
ночь – антрепренер и сводня,
Распределив десяток фраз,
Ждет:
глаз с колдуньи злых не
сводит
Прибившийся к цыганам лаз…*
И
происходит все, как ждется:
Над юношей смеется лаз–
И
юнга на кинжалах бьется
В кольце из окриков и глаз...
И
– Библию несут из трюма,
Холстину старую за ней,
Товарищи стоят угрюмо,
И прячут матери детей…
.
. . . . . . . . . .. . . . . .. . . . . . . .
…Вновь стаи молодых цыганок
Ночных пришельцев веселят;
Гаданий, сказок и загадок
Полна прибрежная земля…
_______________
*л а з ы
– одна из грузинских народностей
2
Что
судьба наша – ночь да вьюга…
Мы
узнали во тьме друг друга,
Дождь
стучал по случайной кровле,
Ты
сказала: «Одной мы крови…»
Ты
сказала, а я поверил –
Совпадали
все сны-поверья,
И
– по другу тоска остра…
Ты
сказала – а я поверил,
И, как пес, до утра, под
дверью,
Охранял
я твой сон, сестра…
3
Ночь – продолжение твоих волос –
Дождь
– продолжение твоих волос...
Когда все это началось? –
Да с первых звезд и с первых лоз…
И напролет – до слез – не спать –
Дожди ночные целовать...
ЧЕРКЕССКАЯ ПЕСНЯ
Я готова к любой из утрат,
Кроме этой, владыка, –
Но меня сторожат до утра
Два адыга.
В твоем доме спокойно – все спят,
Только ты смотришь в ночь напряженно…
Твои дети и прежние жены
Тебя примут, поймут и простят.
Больно думать, дышать, вспоминать...
Одевают в шелка и рубины…
Ты научишься жить без меня –
Мне не жить без тебя, мой любимый...
* * *
«…Этот поезд уходит навек,
Этот поезд отходит в крушенье...»
И. М.
Сосед мой, Игорь Меламед,
Поэму пишет о бессоннице,
И ночью, босый, ко мне ломится –
Но у меня бессонниц нет.
Казалось бы, что должен я
Карандаши ломать в отчаянье,
И вслушиваться в шум дождя,
И в утлой рифме в ночь отчаливать;
Не от него ушла жена,
Не им забыт родимый угол,
Меня б бессонница должна
Казнить за то, что предал друга...
Но он, сосед мой, Меламед,
Он обобрал меня бессовестно –
Мою любовь, мой плач, мой бред –
Он все вогнал в свои
«бессонницы»...
И для его больной души
Все, что не Музыка – вторично:
Не будет рельсы класть в глуши,
Но будет здесь глушить «столичную»...
А я умею быть любым,
Я уголь в топку засыпаю...
Чужою женщиной любим,
Я крепко, тупо засыпаю...
ВОЛК
...Понимаешь – душа по ночам на луну воет...
Я пришел к
тебе сам из глухой из лесной чащи,
Я устал от
холодной своей сволочной воли,
Только
здесь ей завылось тоскливей, протяжней и чаще…
Отпусти, не
томи, ты прости, ты пойми – страшно,
Ведь собаке
любой – ей ведь легче, она – с детства...
Я же –
пришлый, чужой, хоть сижу на цепи стражем,
Так куда ж,
наконец, мне податься, куда деться?..
Я пытался – учился, себя я ломал
долго,
Видел слезы
твои – а что твоих слез стоит?..
Но – коль
волком родился, судьба – помирать волком.
…Понимаешь, – душа по ночам…
* *
*
Есть что-то такое, что выше всего –
Кто знает, что это такое?..
И надо, пожалуй, уехать в село
И жить в тишине и покое.
Ходить на охоту, стрелять глухаря,
Как в детстве стрелял куропаток...
И свет в своем доме гасить, уходя.
Пора привести все в порядок.
Жениться. И школьным учителем стать.
Столичных гостей сторониться.
И Пушкина, будто впервые, читать,
И плакать над каждой страницей...
ТОВАРНЫЙ ПОЕЗД
(Сон )
…Я иду по шпалам в мае,
Слышу я железный гул;
Почему-то понимаю
Что свернуть я не могу.
Справа – речка, слева –
поле,
Я совсем еще не стар...
Мне летит навстречу
поезд,
Выпускает в небо пар.
Люди мне кричат с
откоса,
В небе – стая голубей,
И жена бежит, и косы
Завиваются за ней...
Видел сам я это, то есть
Сон увидел я такой:
Сшиб меня товарный поезд
За далекою рекой...
...Я проснулся на
рассвете.
На Садовое Кольцо
Вышел я, и теплый ветер
Облизал мое лицо…
Птицы, небо голубое...
«Черный ворон, я не
твой...»
Вышло племя молодое –
Машет ломом и метлой,
Продолжают вечный поиск
Стаи кошек и дворняг...
Мне летит навстречу
поезд,
Страшный поезд –
товарняк.
Из
неизданной книги «…ДУША – ОДИНОКАЯ СТРАННИЦА»
БЕЛОРУССКИЙ ВОКЗАЛ
Небо затянуто серою коркою...
Прожито.
Пройдено. Крест.
Вот и
кончается улица Горького –
Ночь... Барановичи... Брест...
Ловится, помни, – в купе, или в номере –
Каждое
слово и звук...
Входишь в
ОВИР, чтобы выйти в Ганновере
И оглядеться вокруг...
Поезд
отправится дальше, до Кёльна,
И –
закружит карусель...
Быстро
привыкнешь и будет небольно:
Вена... Лозанна... Брюссель...
Что же
терять мне, колымскому школьнику? –
Нет,
ничего мне не жаль.
Катится глобус по полю футбольному
–
Бостон, Мадрид, Монреаль...
В этом
таланте есть что-то порочное –
Всюду быть – в меру – своим...
Вот и
кончается повесть о Родине –
Мюнхен... Иерусалим.
Небо
закатное, серое, мутное,
Вот – обагрились края...
...Дай
задержаться же, хоть на минуту мне,
Господи,
воля Твоя...
* * *
Ни прощенья, ни прощания –
Так,
отныне, мне и жить...
В русской
церкви, здесь, в Германии,
Панихиду отслужить...
Вспомнить
давнее, забытое
И
коснуться лба рукой:
Душу,
Господи, рабы Твоей
Со Святыми упокой...
Мать в
Тебя, Спаситель, верила, –
Ты уж,
там, своим вели,
Чтоб
открыли Твои двери ей,
Во дворы Твои ввели...
Сердце
бедное, разбитое
Везут зимнею Москвой...
Душу,
Господи, рабы Твоей
Со Святыми упокой...
И прости
грехи ей вольные
И
невольные – сполна
Здесь
отмучилась, довольно ей –
Не война, так Колыма...
И последний снег кружит над ней,
Над
холодною щекой...
…Душу,
Господи, рабы Твоей
Со Святыми упокой...
Тень от
берега отчалила...
...Дай ей
угол где-нибудь,
Где ни
боли, ни печали нет –
Дай ей, Боже, отдохнуть...
Небо
темное, закрытое,
Над
безмолвною рекой...
...Душу,
Господи, рабы Твоей
Со Святыми
упокой...
* * *
...И
забудь, не думай, не жалей;
Возвращаться
– вдвое тяжелей...
Сердце...
сердце плачет и дрожит
В той
стране, где мать в земле лежит…
Отболит,
отноет, отожжет...
В той
стране никто тебя не ждет...
Но и эта
теплая вода –
В н и к у д а
дорога, в никуда...
* * *
«...Между Локрами и Вавилоном...»
...По морю, посуху, по лесу,
Par avion или поездом,
Тропами
скользкими, мокрыми,
Меж Вавилоном и Локрами,
Между
судьбой и иллюзией,
Меж
Колымою и Грузией
С винным
устойчивым запахом,
Между
Востоком и Западом,
Между
крестом и драконом,
Между
холстом и законом,
Былями и – небылицами,
Между
любимыми лицами –
Нежными,
скорбными, мудрыми;
Между Москвой
и Бермудами,
Ригой,
«Святою Еленою»,
Между
Парижем и Веною
Схваченный трижды полицией…
...Между Катрин и Патрицией.
ТЕЛЕФОННЫЙ
РАЗГОВОР
… И он зовет тебя. Он – добрый,
крокодил.
С таким в разведку б я, и в баню бы
ходил.
…И
как обычно – как всегда – как много лет -
Ты
отвечаешь односложно: «Да» и «Нет».
Сначала
– честно: про соборы да мосты…
И
вдруг срываюсь: «…тут лететь-то до Москвы!..
Я
буду в воздухе буквально через час!..»
Ты
обрываешь: «Еще рано… Не сейчас…»
Твой
голос сдержанный над Лондоном плывет…
А рядом девушка, Коломба – кофе
пьет…
Я
говорю тебе про Темзу, про дожди,
Ты
отвечаешь: «Еще рано, подожди…»
И продолжаешь: «…В этом,
может, есть зерно…»
А
я кричу: «…Тебя однажды, все равно,
Подбросит
мысль в ночи, будильником звеня,
Что
жизнь прошла твоя бездарно – без меня!…
Я
– подожду и год, и двадцать – не беда, -
Поэт
и в семьдесят - мужчина хоть куда,
Твоя
судьба – как ни крутись – предрешена!.. -
Но
не затягивай, все ж, слишком…» -
тишина...
…Твое дыхание над Лондоном парит…
«Ай нид ю, дарлинг», – мне
Коломба говорит
И – в ночь джеймсбондову – стоит,
окно раскрыв…
…Что нужно Лондону –
то рано для
Москвы.
ДОЧЕРИ
(ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ)
1
…Был твой плач всем китайцам слышен –
И пронзителен, и
настойчив…
Снег кружился
над нашей крышей,
Первый снег
твой, дальневосточный…
…Я в пеленках
зарылся мокрых,
Я в Париж
убежать грозился…
И заглядывал в наши окна
Кипарис во дворе
грузинском…
…И в станице
донской, за печкой,
Со сверчками ты
пела в хоре…
…А училась ты
плавать в речке,
Что впадала в
Балтийское море…
…И в Одессе мы
жили потом
С одним толстым и наглым котом, -
Мы писали с
тобой в это лето
Для одной
оперетты либретто…
…Золотой ты
надела крестик
На 4-й
Тверской-Ямской;
Плыли тихие мои
песни
О тебе – над
ночной Москвой…
…В Альпах таяла
лыжная трасса
(Лаял пес, и
подкатывал гром)
Между Мюнхеном
(Крайтмайярштрассе)
И Лозанной – над
озером дом…
…А сейчас ты стоишь на балконе,
И ты держишь
птенца на ладони,
И о чем-то ты с
ним говоришь,
И листва
засыпает Париж…
…Что б там ни
было – в нашем прошлом –
Феи добрые нам
ворожили…
…А захочешь –
найти меня просто –
Я везде,
где с тобою мы жили…
2.
...И защититься больше нечем
От всех обид и одиночеств,
Как сесть к огню в ненастный вечер,
Открыть «Египетские ночи»...
Из трагедии «ФАУСТ И ЕЛЕНА»
1. ПОЛЕТ
...Ямб, хорей, гекзаметр, дольник...
Все — обман, отрава, бред.
Что за странный треугольник —
Дьявол, женщина, поэт...
И — в кабак ли, в дом игорный,
В Дюссельдорф ли, в Брауншвайг —
Мчится небом треугольник —
Dichter, Teufel und ein Weib...
Протестант ли ты, католик —
Пей, пока не припечет!..
Весел пьяный треугольник —
Женщина, поэт и черт...
...У руля стоит покойник —
И летит ладья в ноябрь...
...Страшен вечный треугольник —
Un poete, une femme, un diable!..
3.
Ф а у с
т.
...Здесь — на спирте настоенный крокус,
Тут же — роза, сразившая лотос
В давнем споре меж Брахмой и Вишну...
Рядом — ягоды «бешеной вишни»,
Белладонна, «кукушкины слезки»,
Там — пион, запечатанный в воске,
Кориандр, подорожник вечерний,
Тимиан, розмарин, поручейник,
Лист мелиссы и стебли пизанга,
Красный ил со дна Нила и Ганга,
Остролист из лесов близ Лозанны,
Эликсиры... настойки... бальзамы —
Шуршат, переливаясь и позванивая,
Их имена, волшебные названия;
Вздыхает лес, и вздрагивают горы –
Прислушайся лишь! – в корне
мандрагоры...
...Там – кувшин животворного сока,
Здесь – душистые смолы Востока,
Чудотворные мази из Азии,
Благовонные мирр и мальвазия,
Зерна, травы, цветы и коренья –
Так и просятся в стихотворенье!..
...Осторожно!.. Заварены круто
Черный мак, аконит и цикута…
4.
Ф а у с т.
...Я много знаю и умею...
...Я знаю – бред на первый взгляд –
Как растворить в вине камею,
Чтоб получить смертельный яд...
Я знаю, как лечить разлуку,
Как Злого Духа обольстить,
И как отрубленную руку
К плечу обратно прирастить;
Коль муж ревнив — как рыбьи жабры
Тайком в карман ему вложить,
Остыл — куда подбросить жабу,
Чтоб вновь его приворожить;
От сглаза воду пить какую,
Когда — в начале дня, в конце ль?..
И как отлить такую пулю,
Чтобы всегда попала в цель...
Как на холсте смешать на белом —
Чтоб совладать с любой бедой —
Немного вереска с вербеной
И волкозуба с лебедой...
Могу и камни — знаю средство! —
Заставить я заговорить;
И в Лету канувшие тексты
Я знаю как восстановить...
Мне тыщи лет... Я знаю много,
Меня непросто удивить...
...Я знаю, как растрогать Бога,
И как — Его же — прогневить...
5. ФАУСТ И
МЕФИСТОФЕЛЬ
М е ф и с т о ф е л ь
...Ах, Рок с любимой разлучил!..
Он плачет, он ломает руки!..
Зачем, скажи мне, изучил
Ты все оккультные науки?!.
Кто в мире лучший из врачей?..
Кто автор первых телескопов?..
А сколько ты провел ночей
Над составленьем гороскопов?..
Стыдись, великий хиромант,
Астролог, маг и прорицатель —
Слабак!.. Amant!.. Комедиант!..
О чем ты плачешь — об утрате ль? —
Всего-то — женщина, пустяк!
Что тут гадать?.. Ну, переспали...
А ты — на картах, на костях —
На всем! — на воске, на кристалле...
Всю ночь, как пьяная сова,
Перебираешь неустанно
Все заговорные слова,
И ладанки, и талисманы...
......................................
...Любовь!.. Распутница, отрава —
Я знаю много про нее...
Да — голубь слева, голубь справа,
Но вслед за нею — воронье!..
Она поет о «душ слияньи»,
Рядится в тонкое белье,
И добрый, верный христианин
Дрожит, завидя свет ее...
О, лживый свет!.. Его манит он,
Слепец, летит стремглав за ним,
Как пилигрим к иоаннитам
Спешит, ненастием гоним...
...Забыты истины благие,
И проповеди все — вранье!
Она теперь его Богиня,
И молится он — на Нее!..
Их счастье длится, вина льются,
И — переступлена уж грань!..
И Бес Любви — Дух Вицлипуцли
С них первую взимает дань...
...Вот оба — жалкие, нагие,
Порыв любви уже ослаб,
И — он идет к другой богине...
О, человек, ты — вечный раб!
...Уж Бог любовников покинул,
Разврат здоровье подкосил,
Все глубже всасывает тина,
Встать, обернуться — нету сил...
Обрюзгли лица их, потускли,
Глаза и души их пусты,
И Бес Любви — Дух Вицлипуцли
Обходит с факелом посты!..
6. ФАУСТ. ВОСПОМИНАНИЕ ОБ ИТАЛИИ
...Как свидание узнику
Вдруг с невестою дали —
Так в Италии Музыку —
Словно только и ждали!..
Здесь поили водой ее
Родниковой, прохладною...
Брал Поэт на ладонь ее,
Травы к ранам прикладывал...
Затянулось все, зажило...
Ее удочерили
Тициан, Микеланджело,
Бенвенуто Челлини...
Все воспрянули, ожили...
Небо красками залили
Музыканты, художники —
Честь и слава Италии...
Ветер землю раскачивал,
И в порыве азарта
Целовались Бокаччьо
И Андреа дель Сарто!..
...Жизнь пружинит, взрывается...
Словно джин из кувшина,
Рафаэль вырывается
Из плаща Перуджино!..
. . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . .
...Юность!.. Жизнь моя!.. Грустно как...
...Тая в синем просторе,
Легкой девочкой, Музыка
Шла по берегу моря...
7. ПЕСНЯ ЦЫГАНКИ
...Я с рожденья была отмечена
Божьим знаком, волшебным светом,
И в молитвах с утра до вечера
Я росла... Ну, да что об этом!..
Злые всадники ночью лунною
Налетели однажды летом
И в Стамбул, привязав к седлу меня,
Увезли... Ну, да что об этом...
...И в змеиную клетку бросили,
И пыталась уйти — да где там!..
И — со змеями вместе — продали
Азиату... Да что об этом...
Днем — одна... Только небо ясное,
Только птицы над минаретом...
Ночью — турку с глазами красными
Отдавалась... Да что об этом!..
...И подушка — навеки мокрая...
И Месхети — виденьем, бредом...
Знаю: скоро умру, как многие
До меня... Ну, да что об этом...
Свет от пламени гиблый, трепетный...
И к вершинам, в туман одетым,
С южным ветром несчастный пепел мой
Улетит... Ну, да что об этом...
8. ФАУСТ И ЕЛЕНА. ПОЛЕТ.
Ф а у с т
...Что за нрав, и что за спесь, и что за прыть!..
Ты глупа невыносимо, ты упряма,
Как под крышей добродушного Приама
Удалось тебе послушною прослыть?..
По рукам меня ты вяжешь, по ногам...
Чьи-то фокусы, подлог, обман, подмена —
Если ты и есть — Прекрасная Елена,
Значит, я тогда — Прекрасный Иоганн!..
...Я в гаремах находил приют и кров,
На слонах катался в Дели и в Египте;
Если б был я дальновиднее и гибче —
Попросил бы отпущения грехов...
Есть ли что на свете хуже этих мест?..
Ох, и резок этот ветер, ох, и крут же...
Знал я женщин и красивее, и лучше —
Так за что ж мне, напоследок, этот крест?!
Е л е
н а
...В дни давней моей дружбы с Авиценной
Узнала я, что шелк или парча,
А также может камень драгоценный,
Помочь не хуже всякого врача...
И если в душу грусть тебе запала,
И сердце ночью плачет и болит —
Покой вернут лишь отсветы опала,
Спасут аквамарин и хризолит...
Коль хочешь о любви забыть недавней —
Помогут, сон тревожный перебив,
И блеск червонный солнечного камня,
И лунного жемчужный перелив...
И под подушку, в грустный час заката,
Клади — чтобы пришла быстрей заря —
Иль бусы из индийского агата,
Иль четки малабарского царя...
...В Баварии ли, в Спарте ль, в Арагоне
Рассвет встает, шафранно-золотист...
Лишь гиацинт бессонницу прогонит,
А хмель развеет только аметист...
...Любовь перехватила вновь дыханье?
Носи — и победишь наверняка —
Явайские расписанные ткани,
Китайские зеленые шелка...
................................................
...Все древние приметы и поверья —
Как от любви спастись — известны мне,
Забыть пыталась о тебе, поверь, я
В прохладной олимпийской тишине...
Все средства испытала на себе я —
Успех, сказать по правде, невелик:
Боль не снимают крылья скарабея,
Тоску не утишает сердолик...
9.
Ф а у с т.
...Снилось мне: флейты голос звал кого-то, искал,
Плакал: «...Вернись, amore!..»
...Плыл наш с тобою корабль мимо коралловых скал,
Плыл в Аравийском море...
...В мире во всем покой... Дым голубой позади,
И впереди — сиянье...
Опытною рукой вел наш корабль Саади —
С розой в груди персиянин...
...Слышался над головой шелест невидимых крыл —
Серебряное свеченье...
Замерло в мире все, только корабль плыл
Тихо к заре вечерней...
...Словно так было всегда: небо лишь и вода,
Волны корабль
качали,
Ты была молода, не было никогда
В жизни твоей
печали...
Ты была молода; не было никогда
Долгой осады Трои...
Словно так было всегда — небо лишь и вода —
Было нас только
трое...
...В полночь, под тихую песню, что нам кормчий пел,
Сладко ты уснула,
Словно одиннадцать тысяч непорочных дев
Со святой Урсулой...
...Флейты голос вдали искал кого-то и звал
И — еле слышна — арфа...
Теплый ветер волосы твои перебирал, целовал,
Шелковым играл шарфом...
10. ФАУСТ И ЕЛЕНА. СЦЕНА «ЗЕЛЬЕ».
Кабинет Фауста. Фауст стоит
на фоне черного ночного окна. Он всматривается в небо, как будто прислушиваясь
к чему-то и чего-то ожидая. Входит Елена.
Фауст не оборачивается. Пауза.
Ф а у с т
(глядя в окно)
...Ночь... Затаившаяся, волчья...
Во мгле — ни всплеска, ни огня...
Е л е н а
Ты словно слился с этой ночью —
Влюблен в нее ты, не в меня...
Ф а у с т
(не оборачиваясь)
...Люблю — не скрою — я ее
Любою — доброю ли, злою —
Простершею крыло свое
Над тихой, спящею землею...
Весна — в ней есть изъян один лишь —
С весною — ночи все короче...
Е л е н а
(с грустной иронией)
...Поэта с ночью не разнимешь...
Ф а у с т
(глядя в окно)
...Поэты — это дети ночи...
Всю ночь мы слушаем и ждем...
Вся жизнь — тревожная, челночья, —
Все, что известно станет днем —
Все! — происходит черной ночью!..
Он оборачивается к Елене, берет ее за руку, ведет по кабинету... Все
предметы в комнате, освещенные серебристым светом луны и отбрасывающие
диковинные тени, кажутся еще более таинственными и загадочными, чем они есть на
самом деле.
...И по ночам — иначе слышатся знакомые имена,
И кажутся каббалистическими знаками
Древнеарамейские таинственные письмена
На белом фоне новокалидонской раковины...
(Оставляет Елену, вновь
подходит к окну.)
...Чреваты встречи по ночам
В углах, луной преображенных...
И льнет ночь — кошкою — к плечам
Убийц, воров и прокаженных...
...Пиши о том — скрипи пером,
Склоняясь над столом все ниже —
Как з а о к н о м
грохочет гром,
И как опасна жизнь в
П а р и ж е,
Пиши о жизни кочевой
И о любовных муках «страшных»,
Но стоящего — ничего! —
Как ни старайся — не создашь ты,
Пока ты темным небесам
Не бросишь громогласный вызов,
Пока ты не услышишь
с а м
Нечеловеческого визга
В ночи загубленной души;
Все можно — врать себе нельзя лишь! –
Живи, наверстывай, спеши,
Пока ты сам все не узнаешь —
Как в гиблых топях стонет выпь,
И как скушны пиры Лукулла,
Как выступает — всюду — сыпь
От исступленного разгула,
Как преет золото в горшках
Под океаном, в трюмах древних,
Пока ты не узнаешь, как
Скрипят ключи в замках тюремных,
Как — за ночь! — можно поседеть,
Как весел звон фальшивых унций,
Пока не ощутишь — в себе! —
Изгоя, бога и безумца!..
Фауст замолкает. Пауза. Вдруг, взглянув на часы, Фауст быстро
направляется к столу, на котором все уже приготовлено для составления «адского
зелья». Он начинает «колдовать» с сосудами, склянками с порошками и растворами,
отмеряя их, взвешивая, переливая, пересыпая и перемешивая... Елена молча
наблюдает за ним.
(Озабоченно бормоча.)
...Так... Четверть унции гвоздики...
И чемерицы с амброй серой...
...По грану — ладан с лавром диким,
И — по два грана — мак и сера...
...Еще добавим — чуть! — нашатыря...
...Кровь горлицы и мозг нетопыря...
...Еще сюда — концы павлиньих перьев...
...Все это — с мятой — заварю теперь я...
Е л е н а
(сосредоточенно
о чем-то думая, Фаусту)
...Скажи мне, если я бы вдруг взяла...
Ф а у с т
(бросив на
Елену беглый взгляд)
...Сегодня ты, мой друг, невесела...
Е л е н а
(отмахиваясь)
...Ах, Фауст, мне не до веселья!..
Ф а у с т
(склоняясь над закипевшим месивом)
...Вот и готово наше зелье!..
(Разливает «зелье» в два
бокала, берет один, дует на жидкость.)
Е л е н а
(продолжая свою мысль)
...И отреклась от своего бессмертья...
Ф а у с т
(пригубив, с досадой)
...Забыл взять трокагадскую синельдь я!..
Е л е н а
(по-прежнему сосредоточенная на своей, очень
важной, мысли)
...И приняла бы, скажем, вашу веру...
Ф а у с т
(еще раз
пригубив, удовлетворенно)
...Зато все остальное — точно в меру!..
Бьют часы.
Полночь. Елена хочет продолжить, но Фауст вдруг прижимает палец к губам,
призывая ее к молчанию. Он прислушивается к чему-то там, за стенами дома...
Е л е н а
(кричит, потеряв терпение)
...Ты слышишь что-нибудь?!.
Ф а у с т
(все так же прислушиваясь, прижимая палец к губам, шепотом)
...О, да!..
(Подзывает
ее.)
...Я и тебя зову т у д а...
(Елена подходит, садится к
столу напротив Фауста, он подвигает ей второй бокал.)
...Где полночь звездная тиха,
Где разум — с магией сливается,
Рождая музыку в стихах,
И сердце — дрожью отзывается...
(Выпивает «зелье». Еще какое-то мгновенье прислушивается к чему-то, и
вдруг проваливается в какое-то полубезсознательное состояние. Не выходя из
этого состояния, он пытается пересказывать то, что он видит и слышит, Елене,
хотя видно, что этот «комментарий» дается ему с трудом.)
...Все начинается, Елена,
Виолончельной кантиленой...
...И — ти-и-хо, ме-е-едленно — mein Gott! —
Вступает тре-епетный фагот...
...Карета... фонари... форейтор...
Версаль. Фиоритуры флейты...
...Вдруг — Африка, литые мавры
Несут калифа... Гром, литавры...
...Растет фатальное глиссандо —
Идут фаланги Александра...
...Кричат голодные волчата...
Речитативы, пиччикато...
...Льнет к небесам за влажной тучею —
В слезах — адажио летучее...
Потом — глаза, и руки, губы,
Тромбон и ма-а-аленькие трубы...
...И все кончается — расплывчато —
Вновь кантиленой переливчатой...
Силы оставляют его, он откидывается в кресле, свесив руки вниз... Елена
подходит к нему, помогает ему подняться и, заботливо поддерживая его, ведет по
лестнице наверх, в спальную комнату. Там она опускает его на постель и садится
рядом...
(Сквозь сон.)
...Елена!.. Надо торопиться!..
Елена склоняется над ним.
...Вновь я один на берегу...
Ты обернулась белой птицей —
Тебя поймать я не могу...
Е л е н а
...Я здесь, с тобой, мой птицелов,
Я здесь, как в зной — морская влага,
Как теплый ветер с островов
Эгейского архипелага...
(Тихо поет на
мотив «колыбельной».)
...Если б я такой силой владела —
Унесла б тебя, в край улетела
Где поет соловей — Филомела...
Я следы бы запутала,
Я бы так тебя спрятать сумела —
Как сокровище Фрикса и Геллы —
Я б тебя легким облаком белым
Обняла б и окутала...
Мы бы жили с тобою у речки,
Только мы — больше ни человечка,
Лишь — волшебные овен с овечкой
Из отары Озириса...
Ты сидел бы себе на крылечке,
Да царапал бы рифмы-словечки
На пластинках из воска, дощечках,
Черепках и папирусах...
Там красивые разные виды —
В рощах птицы там — Мелеагриды,
Там — у берега — лань Артемиды
Лунной ночью купается...
Там наяды поют, аониды...
Все невзгоды, все боли-обиды
Среди гор и долин Арголиды
Тают и забываются...
11. ФАУСТ И «МОНАХ»
Ф а у с т
...Когда просить и у кого
Прощенья мне — и сам я знаю.
Я чту в с е Праздники Его,
И, как могу, их соблюдаю:
Он дал мне жизнь, и дал мне стих,
Но не дал мне — при жизни — крылья;
Впервые в Праздник Всех Святых
Учебник Магии открыл я!
Я окунулся в этот мрак,
Над бездной занавес я поднял —
Я с чертом подписал контракт
В день Обрезания Господня!
...И в неба синий беспредел,
Смущая души добрых немцев,
Я с церкви Ламберта взлетел
В день Сорока Тысяч Младенцев!..
...И Валентин, с которым нас
В недобрый час свела судьбина,
Моей рукой убит как раз
На день святого Валентина!..
...Не знаю, как и отчего —
Твой, Дьявол, промысел, конечно! —
Так сплелся календарь Его
С моей судьбой — преступной, грешной...
12.
Ф а у с т.
...Вновь плачет Добрый Ангел надо мною...
Я породнился кровью с вечной тьмою,
Холодный ветер... Света луч — все ýже...
И уж не знаю, стоя в этой стуже —
Не предпочел бы страшному родству я
Жить просто так, бесцельно существуя,
Клочок земли свой плугом обрабатывать,
Просить дождя у облака горбатого,
И пить вино устало из кувшина,
И слышать за спиной дыханье сына,
Хвалить жену за суп, за рукоделье,
«Единой плотью» быть с ней раз в неделю
На дедовской ореховой кровати,
И почитать курфюрста, Божью Матерь —
Что б обошли семью и дом напасти,
И причащаться — Боже мой! — на Пасху,
Священнику с почтением внимая
И слов его совсем не понимая...
13. МЕФИСТОФЕЛЬ И ЕЛЕНА.
М е ф и с
т о ф е л ь.
...Закрой на все засовы дверь,
Стань лучшею женой на свете,
Но ваше счастье лишь — поверь! —
Два дня продлится, а на третий —
В грозе ль, встряхнувшей небеса,
Иль в ветра неумолчном вое —
Услышит вновь он... го-ло-са,
И — выпрыгнет в окно ночное!..
Затемнение. В темноте — только голос
Мефистофеля.
...Строй дворцы, золотые ограды,
Обещай все красоты, все клады,
Все сокровища, тайны Эллады —
Он уйдет. Его ж д у т. Ему н а д о.
...Ставь ловушки, капканы, преграды,
Приводи легионы-армады,
Зови Зевса, на помощь, Палладу —
Он уйдет, убежит — ему н а д о !
Постепенно возвращается свет. В вечернем небе
летят Фауст и
Елена.
Голос Мефистофеля
...Строй ему в облаках анфилады!..
Обволакивай негой-прохладой,
Заворачивай в птичьи рулады —
Он уйдет!.. Улетит!.. Ему — н а
д о !..
Летят Елена и Фауст.
Голос Елены
...Пусть полет этот — часть лишь обряда
(Без полета — легенда ль, баллада,
сказка ль, быль — разве может закончиться?..) —
Что же ты не довольна, не рада —
Он — с тобою, он здесь еще, рядом —
Жестом, вздохом ли, голосом, взглядом!.. —
Что ж еще тебе, женщина, надо,
И чего же еще тебе хочется?..
...А ему ведь — лишь в том вся отрада,
Чтоб укладывать в сеть звукоряда
Свои вещие сны и пророчества,
И — в преддверии Рая ли, Ада —
Но — закончить с в о ю «Илиаду»! —
И чего ж тебе, женщина, хочется?..
...Загораются звезды — Плеяды...
...Проплывают Кавказа громады...
...Тают дымные рощи Эллады...
...В этот миг — он с тобой еще, рядом —
И чего ж тебе большего хочется!..
14. ФАУСТ. МОЛИТВА.
...Ты слышал ведь все — так зачем повторяться?..
Ну, хочешь — завою, как воет зверье?..
О, Боже, мы все на земле — постояльцы,
Но дай задержаться мне возле нее...
...Ну, хочешь — я книгу составлю большую,
А хочешь — огромную — с фактами — речь,
Где людям о нечисти все расскажу я,
Чтоб нового Фауста предостеречь!..
... О! — дикая жажда вдруг — жить! — обуяла...
Смиренный, целую я знамя Твое —
Но пусть лишь — ни смертный, ни бог и ни дьявол —
Кто б ни был — другой не узнает ее!..
...А хочешь, — заставлю — споет «Аллилуйя»
Индусское племя, татарский улус...
...Я ей обещал, что грехи замолю я —
Ты видишь, я слово сдержал — я молюсь!..
Я всех приведу, обращу, завоюю,
Вдолблю всему миру я Имя Твое,
И кровью во Имя Твое все залью я —
Но пусть лишь другой
не обнимет ее!..
(Хочет опуститься на колени, но не может —
ноги не сгибаются, пытается поднести руку ко лбу — перекреститься, и — не
может, рука тоже не поднимается... Мотает
головой, как пьяный.)
...Да что ж это делаю, что говорю я?..
Я — жалкий, презренный, ничтожный моллюск!
Я е й обещал, что грехи замолю я —
Но, Боже, не верь, что я вправду молюсь!..
15. СОН ЕЛЕНЫ
...Мы бежим с тобою где-то —
Рядом падает река —
Вдоль гранитных скал, одетых
В бархат папоротника...
...То изломы, то провалы,
То — ноги гигантской след...
Как живая, дышит лава,
Остывая тыщи лет...
...Отдаются эхом, гулом
Голоса — и твой, и мой...
...Открывается лагуна,
Освещенная луной...
Застываем на бегу мы...
Мальчик к нам идет хромой...
Розы дивные лагуну
Окаймляют бахромой...
Мальчик манит тебя пальцем,
Мир в лагуне и покой...
...И за розою бенгальской
Вдруг ты тянешься рукой...
И — срываешься в лагуну —
След кровавый за тобой:
И огромная акула
Вырастает над водой...
... И — с разрезом глаз ногайским
Мальчик — весело поет,
Машет розою бенгальской
И меня к себе зовет...
16.
Ф а у с т.
...Вновь душу холодом объяло...
И тень рогатую твою —
Черт, сатана, шайтан ли, дьявол —
Кто б ни был ты — я узнаю!
Я слышу, как ты приближаешься
Ко мне шагами осторожными...
...В ночи, пронзительно и жалостно —
Как горько! — плачет новорожденный;
Что ждет его — судьба ли схимника,
Преступное лихое счастье ли —
Иль чаша с ядом у алхимика,
Иль в церкви чаша для причастия?..
..............................................................
...Печальна полночь расставанья...
Растет в земле гигантский гриб,
И, с Марсом в противостоянье,
Взошла Луна в созвездье Рыб...
17. ФАУСТ. ПОСЛЕДНЯЯ МОЛИТВА.
...Лукава, жеманна, коварна, капризна —
О, сколько ж извел этой ругани я!..
Будь благословенна же, ныне и присно,
Елена — подруга — супруга моя!..
Тебя обнимая — прощаясь! — целуя,
Последними в жизни слезами зальюсь...
Тебе обещал, что грехи замолю я —
Ты видишь? Я слово сдержал — я молюсь!..
Я делаю шаг уже в Ад из Эдема,
И все дорогое с собой уношу:
Грозу ли в июле, перо ль с диадемой,
Поэму ль, которую не допишу,
Движенье ли, слово ль, прогулку в лесу ли,
Весь краткий — богини с поэтом — союз...
...Сольешься ты снова с небесной лазурью,
А я — с этой ночью навеки сольюсь...
...И в этой, нескладной — последней — молитве
О главном не смог я... Ну, значит — потом...
...Проснешься ты завтра уже на Олимпе,
Ты — дома, а я... Ну, да хватит о том.
...О, как же — твои поцелуи воруя
И плача — тебя разбудить я боюсь!..
И, может, приснятся тебе поцелуи,
Приснится тебе – там – наш странный союз;
Но — сон свой оставив в тени кипариса —
С Тезеем? С Парисом? — покинешь меня...
...Будь благословенна же, ныне и присно,
Елена — царица — богиня моя!..
ИЗ СТИХОВ ИОГАННА-ГЕОРГА ФАУСТА
1.
Германия! Поля твои черны —
В них рыщут лишь ландскнехты-молчуны...
Сыны твои на смерть обречены
От голода, от войн и
от чумы.
И грузят их тела в
твои челны —
Плывут они, луной
освещены...
Князья твои, духовные
чины
Опухли от вина и
ветчины...
Леса твои — печальны и
мрачны,
И в траур сны лесов
облачены...
...Германия! Дела твои черны.
Плывут по Рейну вниз твои челны...
2.
...Ax, ругать ли мне голос внутренний,
Эту чертову крыть гордыню ли?.. —
Вот уж дом окружили и ждут меня
Черные камердинеры...
...Ах, святые отцы забытые,
Так о чем же мне всё твердили вы?.. —
Но в саду уж стучат копытами
Черные камердинеры...
...Не увидеть мне больше утренний
Золоченный свет за гардиною...
Вот уж дом окружили и ждут меня
Черные камердинеры...
3.
...Ox, попадете в переплет
С подвалами-трактирами —
Не пейте ночи напролет
С лукавыми сатирами...
Не пойте песен — да не в такт!.. —
С нетрезвыми силенами...
...Но — может быть — лишь там и так
Вы
встретитесь с Еленою...
И — как стрижи из-под стрехи —
Лишь успевай-заучивай —
Слетят и — сложатся в стихи
Легчайшие созвучия...
Перепишите их в тетрадь
И — в переплёт веленевый...
Но — не давайте лишь читать
Тетрадь эту Елене вы...
...О винах, брошках, о шелках,
О золотой тесьме ли —
Но — осторожно! — о стихах —
Не говорите с нею...
...И, пролетая в вышине
Над горными селеньями,
Не признавайтесь лишь — о, нет! —
В любви своей
Елене
вы...
Иначе — слово вам мое —
Как я — кольцо в Дарьяле —
Вы потеряете ее...
Как все ее теряли.
4.
...И золотой закат, и голос друга,
И снегом занесенная округа,
И ранние — сквозь сон — колокола —
Все, из чего жизнь соткана была —
И теплый свет зеркального овала —
Все блекло, ускользало, уплывало —
Огонь в камине, музыка в ночи,
И плач ее... — о, сердце, замолчи! —
И боль, и дрожь, и в поле стог белесый,
И эта ночь, бессонница, и слезы...
..........................................................
... Но успокаивал вид рощи заозерной,
И усыпляли маковые зерна...
5.
«...Все — к лучшему, любимая, поверь мне...» —
Выводит скрипка в маленькой таверне...
...Ты кубок свой неполный поднимаешь,
Ты плачешь, ты еще не понимаешь,
Что если б ты меня не отпустила —
Ты б этого сама мне не простила...
...И снова — но от слез ты только краше —
Ты что-то говоришь о жизни нашей,
Но Парки нити разные прядут нам —
Ты обо всем забудешь завтра утром —
Вновь — юная, вновь вся — преображенье —
В той стороне — о, в той стране блаженной, —
Где белые пасутся кобылицы,
Где у зверей — прекраснейшие лица,
Где о тебе в полях фиалок плакал
Слепой певец на острове феаков...
6.
...Ночь легла между нами межою...
(Ты всегда здесь была бы чужою...)
Нету места под этим нам небом...
(Я своим никогда здесь и не был...)
Попрощаемся на перекрестье —
Мы уходим отсюда н е в м е с т е...
И от этого не уберечь нас —
Мы уходим: я — в пропасть, ты — в вечность...
..................................................................................
(...Но — останется комната эта...
И — когда-нибудь, после — поэты
Здесь найдут твои серьги и ленты...)
...Мы уходим отсюда — в легенду,
Где уже — ни разъять, ни рассечь нас...
...Я — Мгновенье, влюбленное в Вечность.
