ЧАСТЬ II.
В школе бизнеса
О Школе международного бизнеса МГИМО (ШМБ МГИМО) я впервые услышал осенью 1989 года из "культовой" тогда ТВ-передачи "Взгляд". Включив, как все прогрессивное население тогдашнего СССР, в субботу вечером телевизор я увидел на экране Андрея Мануковского, моего бывшего коллегу по комитету комсомола института, молодого кандидата наук с кафедры МЭО, 
который с энтузиазмом рассказывал о только что созданном в МГИМО учебном заведении нового типа – Школе международного бизнеса. Я заинтересовался, начал наводить справки. Оказалось, что кроме бизнес-дисциплин Школа ведет обучение и по иностранным языкам на базе языковых кафедр МГИМО. Мой английский к тому времени, через 5 лет после окончания института и отсутствия практики, был в глубоком "пассиве" (а о бенгали я уже и думать забыл), поэтому я поговорил со своим шефом в центре НТТМ и он согласился по "безналу" (т.е. "виртуальными" деньгами, на которые ничего фактически нельзя было в то время купить) оплатить мое обучение английскому языку в Школе бизнеса родного института. Поучился 4 месяца в группе с четырьмя ребятами, также закончившими в свое время языковые институты (ИСАиА, киевский и тбилисский инязы и др.) и почувствовал, что мой английский явно перешел в "активное" состояние.
Поговорив с Сергеем Петриком (моим коллегой по академической группе, учившим хинди) я решил «проработать вопрос» о ШМБ всерьез. Оказалось, что еще один мой бывший коллега по институтскому комсомолу работал в школе и занимался в то время международными проектами, в том числе первым в стенах МГИМО (!!!) набором кандидатов на обучение (бесплатное) в Мадридской школе бизнеса. Он уговорил меня поучаствовать в процедуре отбора, сходить на собеседования, сдать тесты. Тогда летом 1990 года я впервые услышал магические аббревиатуры TOEFL, GMAT. Естественно, необходимых баллов я не набрал. В итоге в Мадрид на учебу поехал тот самый мой коллега и с блеском, как нам потом сообщили из столицы Испании, закончил эту школу, добавив к своей степени кандидата экономических наук диплом МВА.
"Потусовавшись" таким образом вокруг ШМБ, я окончательно решил проститься с научно-техническим творчеством молодежи. Позвонил директору ШМБ Андрею Мануковскому, договорился о встрече.
Приехал в ставшее за 1,5 года родным здание на проспекте Вернадского и попросил своего комсомольского коллегу взять меня на работу. "Конечно, возьмем, - ответил Андрей. – Люди с опытом организаторской комсомольской работы нам нужны. Только вот как назвать твою должность?" Через несколько дней после нашей встречи в штатном расписании молодой организации появилась новая должность с витиеватым названием "главный специалист по рекламе и анализу рынка". 1 сентября 1990 года я вышел на работу в Школу международного бизнеса МГИМО. Из вводной беседы с директором школы я узнал еще одно новое слово - "маркетинг". Этим мне и предстояло заниматься.
С позиции сегодняшнего дня история создания ШМБ МГИМО может показаться парадоксальной и анекдотичной. Андрей Мануковский,
инициатор создания нового учебного заведения, ставший во главе группы молодых преподавателей факультета МЭО, а еще чуть позже - во главе Школы международного бизнеса МГИМО, был в то время освобожденным зам. секретаря парткома МГИМО по идеологии. И вот, главный партийный "идеолог" выступил с инициативой создания школы "бизнеса", т.е. школы капитализма! До какой же степени деградации должна была дойти "коммунистическая" идеология, родившaяся в середине 19 века как антипод и "могильщик капитализма", чтобы спустя 150 лет ответственный работник коммунистической партии предлагал создать "школу капитализма"!
Естественно, для создания в стенах "идеологического" института новой организации необходимо было получить "добро". Андрей Мануковский «посоветовался» в парткоме, в ректорате института, затем в Гагаринском райкоме партии. Везде молодой партийный работник встретил понимание и получил молчаливую, по крайней мере, поддержку. Затем встал другой вопрос: каким будет юридический статус новой учебной организации? В 1989 году в нашей стране не существовало даже понятия ТОО, ЗАО или АО. Были только гос. организации, кооперативы и совместные предприятия. Однако в то время комсомол уже "пробил" нормативную базу еще одного вида организаций – "молодежный центр". Эти хозрасчетные центры учреждались райкомами/горкомами комсомола с целью организации досуга и отдыха молодежи, занятий спортом и т.д. Процедура создания молодежных центров была достаточно проста и не занимала много времени. Гагаринский райком комсомола города Москвы выступил учредителем молодежного центра "Школа международного бизнеса МГИМО" и стал получать небольшие отчисления от хозяйственной деятельности школы. А сам МГИМО стал получать некоторую (в начале деятельности ШМБ) арендную плату за использование аудиторий и офисных помещений.
Словами трудно передать ту атмосферу энтузиазма, задора, даже некой бесшабашности, которая существовала в молодом коллективе Школы международного бизнеса! В эту атмосферу увлеченности - "даешь лучшую в стране школу бизнеса!" - я с радостью окунулся с первого дня работы на новом месте. Мы упивались свободой и независимостью – школа никому не подчинялась, программы, которые мы разрабатывали, никем не утверждались по той простой причине, что в стране не существовало организации, которая регламентировала бы деятельность негосударственных учебных заведений. Сам МГИМО до поры до времени не вмешивался в наши дела, так просто не знал, как и под каким предлогом может нами поруководить.
Мы принимали на обучение всех желающих вне зависимости от партийности, образования или опыта работы – плати деньги и, если есть места в учебных группах, – учись. Если же мест нет – подождите некоторое время до следующего запуска программы. С оплатой обучения у слушателей тоже проблем не было. К нам приходили на учебу по направлениям государственных предприятий и организаций, кооперативов, на счетах которых были огромные суммы "безналичных" рублей, не обеспеченных товарами. Нормативная база молодежного центра позволяла нам абсолютно легально эти средства обналичивать и использовать для оплаты преподавателей и сотрудников. С преподавателями также не было больших проблем. Тогдашние слушатели сами не знали, какие знания они хотят получить. Само слово "бизнес", "внешняя торговля" звучали музыкой… Преподаватели с кафедр факультета МЭО переходили из одной аудитории, где читали, например, организацию и технику внешней торговли студентам, в другую аудиторию, где читали те же курсы, но уже взрослым слушателям Школы бизнеса. За преподавание в школе институтские преподаватели получали гонорары в несколько раз выше, чем в государственном учебном заведении. Начались обиды со стороны преподавателей других кафедр: "А почему вы не приглашаете в школу бизнеса профессоров для чтения лекций по истории философии или политэкономии? Ведь цивилизованный бизнесмен должен быть всесторонне образован!" Или "почему у вас не преподается польский (португальский или любой другой) язык? Ведь Польша является важным внешнеторговым партнером Советского Союза!" Мы быстро научились обтекаемо и культурно отвечать таким просителям: "Да-да, конечно-конечно, нам бы очень хотелось бы ввести преподавание истории политучений, но вы знаете, пока заявок на такой курс не поступало. Но как только, так сразу же вас пригласим…"
Мне самому пришлось несколько раз «отбрыкиваться» от Гнатюка. Как только он узнал, что я работаю в школе бизнеса, так сразу начал предлагать свои услуги в области преподавания бенгали. Я пытался ему объяснить, что наши слушатели – предприниматели, начинающие бизнесмены, которым нужны только наиболее востребованные европейские языки (английский, немецкий, французский). «Ну, а как же они будут торговать с Бангладеш или восточной Индией без знания бенгали?» - искренне удивлялся Петрович. «С Бангладеш они никак торговать не будут. А в Индии - и по-английски поговорят,» - пытался я объяснить причину отказа. «А почему они не будут торговать с Бангладеш?! Ведь там же джут!» - продолжал канючить Гнатюк-Данильчук. Круг замкнулся, сказка про белого бычка начиналась снова. Дело кончилось тем, что я перестал ходить мимо нашей индийской кафедры, а если в коридоре видел Гнатюка, то старался побыстрее свернуть в другой коридор.
Случайные встречи с глубоко уважаемым профессором Медовым, руководителем моего диплома (шестой 5-летний план развития Индии), носили другой характер. Александр Иосифович подробно расспрашивал об учебных программах, о наших преподавателях, нередко давая им язвительные характеристики. Поинтересовался у светила в области индийской экономики, не хочет ли он подготовить какой-либо курс по мировой (макро) экономике для наших слушателей. Профессор Медовой весьма скептически отнесся к моему предложению. «Ваши слушатели меня не поймут. У них нет академической подготовки,» - с достоинством интеллектуала ответил Медовой.
ШМБ продолжала активно развиваться. Институт поддался нашим уговорам и выделил целое крыло на 4-м этаже в зоне «Г», как раз над военной кафедрой, под офис и аудитории. Мы там быстро сделали ремонт, который сейчас в Москве принято называть «евро». Поэтому даже внешний вид нашего помещения контрастировал с казенностью интерьеров института. Уже осенью 1990 года практически каждый штатный сотрудник школы имел PC, что было по тем временам еще диковинкой. Но не «public» (один на несколько человек), а действительно «personal» computer. Школа имела и свой компьютерный класс. Администрация МГИМО при случае с удовольствием показывала этот класс гостям института, забывая, конечно, сказать, что владелец этого класса отнюдь не институт. Мы начинали себя чувствовать МГИМО в МГИМО, элитой элит.
А слушатели все шли к нам, финансовое положение было вполне устойчивым даже в условиях тотального товарного дефицита и высокой инфляции. Для нашей службы набора слушателей, которую с самого начала мы называли на импортный манер - «отдел маркетинга», постоянное превышение спроса над предложением (числа мест на учебных программах) создавало большие проблемы. Мы зачастую были вынуждены переносить зачисление части слушателей на обучение на более поздний срок, т.к. число слушателей на программе лимитировалось числом преподавателей (в первую очередь языковых) и наличием аудиторий, которых нам постоянно не хватало. Проблему зачисления наш советский народ пытался решать традиционными методами – конфетами и шоколадом, поэтому в отделе маркетинга, где работали преимущественно девушки-студентки «вечерки» МГИМО, всегда можно было «поживиться» шоколадкой вместо обеда.
Осенью 1990 года я подготовил и разместил первое в своей жизни рекламное объявление. Еще весной того же года школа прибегала к новой форме привлечения клиентов – размещение рекламы, которая публиковалась в "Вечерней Москве". На сей раз решили «попробовать» самую популярную московскую газету - "Московский комсомолец". Был подготовлен "классический" текст: "Школа международного бизнеса МГИМО приглашает на платное обуче6ние по следующим программам…." С позиции сегодняшнего дня и нынешнего опыта не могу не вспоминать с улыбкой ("Как молоды мы были…") об этом первом опыте: объявление форматом 1/16 (газетной полосы формата А2) размещал сам напрямую в газете, при этом я умудрился НЕ получить никакой скидки и НЕ оговорить на какой полосе выйдет реклама. В итоге наша реклама вышла по центру полосы "Культура". Единственным плюсом от такого размещения ("позиционирования", выражаясь на профессиональном сленге) было то, что на этой полосе никакой другой рекламы не было.
На следующий день после выхода рекламы в «МК» телефоны в отделе маркетинга в буквальном смысле раскалились. Первые звонки начали раздаваться уже в 7.30 утра, как рассказала нам уборщица. Телефоны звонили не переставая до позднего вечера. После обеда измученные телефонным общением девушки начали бросать на меня взгляды, в которых легко читалось "ну и устроил ты нам веселую жизнь, дорогой товарищ…" За первый день мы приняли около 300 звонков. Успех казался сокрушительным. Однако при более внимательном анализе выяснилось, что звонившие больше интересовались вообще, им интересно знать о бизнесе, интересно позвонить в МГИМО! Конкретных и предметных обращений было относительно немного. А когда люди узнавали, что обучение у нас платное, то иной раз их удивлению и возмущению не было предела: "Как платное!? Вы нарушаете конституцию!!! У нас же образование бесплатное!…" Телефоны в отделе маркетинга оставались в "раскаленном" состоянии еще несколько дней. Тогда я реально прочувствовал роль рекламы в бизнесе.
ШМБ активно развивала международные связи. Рубеж 90-х годов прошлого века был периодом романтической любви Запада к СССР, а затем и России. «Горби, гласность, перестройка» - вызывали на Западе слезы умиления. Там стало модным помогать «бедным и несчастным» людям из СССР, которые «срывают с себя оковы тоталитаризма и стремятся к ценностям европейской/американской демократии». В Москву приезжало огромное число визитеров, всем было интересно своими глазами посмотреть на «гласность» и «перестройку».
Нашим безусловным преимуществом было то, что практически все руководители, преподаватели и сотрудники школы бизнеса говорили на каком-то европейском языке.
Иностранцы, оказавшиеся в школе просто не верили, что они находятся в России, т.к. могли почти с каждым преподавателем или сотрудником говорить без переводчика. Тем самым мы подчеркивали свою «международность».
Мы много принимали иностранных визитеров, рассказывали о себе, о перестройке, слушали своих гостей. Конечно, завязывались контакты. Андрея Мануковского стали приглашать в зарубежные университеты и школы бизнеса. В то время Запад начал оказывать некоторую помощь Советскому Союзу, в том числе и в деле подготовки кадров для рыночной экономики, логично рассудив, что начинать надо с обучения «учителей». Появились всяческие программы помощи, по линии которых мы начали отправлять фактически бесплатно (наши расходы, как правило, составляли только стоимость авиабилетов «Аэрофлота») за рубеж наших преподавателей, а потом и слушателей школы. Иностранных визитеров мы постепенно стали привлекать к лекционной работе – просили выступить с лекциями перед нашими слушателями. На эти лекции иностранной профессуры, о которых мы широко сообщали по всему институту, приходили кроме наших слушателей не только студенты МГИМО, но и его преподаватели. Таким образом в школе мы приняли и организовали лекцию известного английского специалиста по PR профессора Сэма Блека, который приехал в Москву для презентации своей книги «Что такое PR?», изданной на русском языке. После выхода этой книги на русском языке само понятие Public Relations получило «прописку» в России. Думаю, излишне говорить, насколько важным и полезным было для меня общение с таким известным специалистом по PR. Непосредственное общение с PR-«гуру» в офисе нашей школы подтолкнуло меня к систематическому самообразованию в этой области.
В начале 90-х годов прошлого века само понятия «школа бизнеса», «бизнес-образование» было еще новым, в диковинку. Поэтому практически все СМИ с желанием и интересом, при чем абсолютно некоммерческим, писали или сообщали о работе «первой» в СССР/России (пишу в кавычках, т.к. строго хронологически это было не так. За несколько месяцев до рождения ШМБ правительственным решением была создана Высшая коммерческая школа Министерства внешней торговли). Поэтому работа по продвижению (PR-у и рекламе) нашей школы бизнеса была несложной: Андрей Мануковский, Сергей Мясоедов регулярно выступали в программе «Утро» первого канала телевидения, в программах других телеканалов; газета «Коммерсант» (в первые годы своего существования - еженедельник) включила ШМБ МГИМО в список своих newmakers и часто писала о нас. Созданная из студентов факультета МЖ пресс-группа школы регулярно выпускала не только корпоративную (как сейчас определяется этот жанр прессы) IBS-news, но готовила и размещала публикации о школе в популярных газетах («Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «Московская правда» и др.).
Нередко бывали у нас и иностранные журналисты. Однажды японская NHK сняла о нас большой ТВ-репортаж, который не остался незамеченным в самой Японии. После эфира этого сюжета, нас «атаковали» другие японские телеканалы: в течение месяца у нас побывало несколько съемочных групп, которые подготовили собственные репортажи о ШМБ МГИМО. Дело кончилось тем, что наше посольство в Японии прислало в МИД запрос, в котором недоуменно просило объяснить в связи с чем в Японии так активно пропагандируется (другого слова наши мидовцы в те времена не знали) Школа международного бизнеса МГИМО.
В начале 1992 года в духе новомодных тенденций менеджмента в школе произошла реорганизация структуры управления: Андрей Мануковский стал «генеральным директором», появились «коммерческий директор», «директор учебных программ», «директор международных программ», «административный директор», которые составляли «директорат» школы. Я был назначен «директором по связям с общественностью». Эта должность значительно облегчила работу по продвижению и PR-у школы во внешней среде. Представляясь лично или по телефону я акцентно произносил слова «директор» и «ШМБ МГИМО». Конечно, любому собеседнику было интереснее разговаривать с «директором», чем с «главным специалистом» или «начальником отдела». Работать стало проще, а результат стал более очевидным.
В конце весны 1992 года Андрей Мануковский в очередной раз вернувшись из Брюсселя, где размещалась штаб-квартира Европейской ассоциации школ бизнеса (EFMD), собрал директорат и предложил обсудить идею проведения в Москве силами нашей школы крупной международной конференции по вопросам бизнес-образования. Западные коллеги, по словам Андрея, выразили готовность помочь нам методически и морально. Обсуждение было недолгим, решение – единодушным: "Делаем конференцию!" Опыт организации таких мероприятий у нас уже был, да и мне все этого было хорошо знакомо по комсомольской работе. Работа закипела.
Главных проблем было две: обеспечить участие в конференции VIP-персон и непосредственная организация конференции (место проведения, размещение в гостинице, организация питания). Напомню, что это был 1992 год. Видимый результат непоследовательных экономических реформ был еще незначительным. Слова "дефицит", "бартер", "достать" еще не исчезли из повседневного лексикона. При выборе места проведения конференции нам было необходимо предусмотреть возможность размещения иногородних российских и иностранных участников и гостей. С гостиницами было тогда "туго". Неожиданно кто-то из наших коллег по "образовательному цеху" рассказал нам об учебном центре АПК (агропромышленного комплекса) в подмосковном совхозе (!) "Московский". Первая наша реакция была предсказуемой – как совхоз?! В свинарнике, что ли, проводить конференцию?! Тем не менее, съездили, посмотрели учебный центр. Оказалось, что рядом с Москвой (по Киевскому шоссе, на полпути к Внуково) бывший Минсельхоз-Агропром построил собственный современный, хорошо оборудованный учебный центр с большим актовым залом, оснащенным аппаратурой синхронного перевода, аудиториями, которые легко можно было переоборудованы для работы секций, с хорошей столовой и, что было для нас важно, собственной гостиницей. Гостиница, директором которой работала мама нашей новой сотрудницы, представляла собой два подъезда 9-ти этажного жилого дома и находилась в трех минутах ходьбы от учебного центра. Цена аренды, стоимость питания и проживания в гостинице была более чем приемлемой. Немаловажным было и то, что с продуктами для столовой центра проблем тоже не было – все получали непосредственно из совхоза.
В рамках подготовки конференции я озаботился поисками спонсоров и со-организаторов нашего мероприятия. Две крупнейшие международные ассоциации школ бизнеса (Европейская – EFMD и американская - AACSB) без проволочек разрешили нам упомянуть эти организации в качестве со-организаторов. Но нам хотелось привлечь другие "громкие" имена. Мой коллега, коммерческий директор школы Федор Тихомиров поддерживал контакты с РСПП (так сказать "первого созыва"). О нашей конференции доложили А. Вольскому. Он распорядился разослать всем членам РСПП информацию о конференции. Таким образом, мы получили моральное право и официальное согласие упоминать эту организацию промышленников и предпринимателей в качестве еще одного со-организатора. Московский офис Financial Times ответил, что финансовое спонсорство со стороны престижного бизнес-издания не представляется возможным, но газета выразила готовность предоставить участникам конференции несколько десятков свежих номеров газеты и не возражала против ее упоминания в программе мероприятия. Посольство Комиссии европейских сообществ в Москве готовилось в то время к переименованию в посольство Европейского союза и смогло лишь выделить нам несколько сот экземпляров изданий на русском языке, посвященных рассказу о будущем ЕС. Они также не возражали против упоминания ЕС в материалах конференции. А "настоящих" спонсоров нам тогда найти не удалось.
С приглашением участников проблем не было. К тому времени уже была организована Российская международная ассоциация школ бизнеса, РМАШБ (ныне – Российская ассоциация бизнес-образования). Все существовавшие российские школы были в поле нашего зрения. Приглашения вместе с брошюрой о конференции мы разослали заранее. Многие наши коллеги-партнеры из западных школ/университетов выразили готовность выступить с докладами и сообщениями на конференции, рассказать о своем опыте. Сложнее было с почетными гостями – высокопоставленными чиновниками из отечественных министерств и ведомств. Мы задействовали все мыслимые и немыслимые каналы и связи, чтобы получить твердое согласие от Александра Шохина (в то время вице-премьера правительства России), Сергея Лаврова (в то время зам. министра иностранных дел), Владимира Шорина (председателя комитета Верховного Совета России по науке и образованию) и других на участие в конференции, т.к. VIP-ы иностранные обуславливали свое участие в нашей конференции участием VIP-ов отечественных. В итоге нам пришлось слукавить: мы сообщали иностранным гостям, что российские VIP-ы заявили о своем участии, а отечественным чиновникам говорили, что высокие гости из-за рубежа твердо гарантировали свое участие.
11 октября 1992 года международную конференцию "Бизнес-образование: становление и развитие" открыл министр высшего образования РФ Владимир Кинелев, т.к. А. Шохин через своих помощников обещал приехать до самой последней минуты, но так и не приехал, а С. Лавров за пару недель до начала конференции отбыл в Нью-Йорк представителем России в СБ ООН. Гей Хаскинс, генеральный директор Европейской ассоциации школ-бизнеса выступала второй. Свое приветствие прислал Аркадий Вольский. В зале был полный аншлаг: около 300 российских участников, более 50 – зарубежных. Все российские школы бизнеса прислали своих представителей. Среди иностранных гостей и участников были представители лучших школ – Гарвардской, Лондонской, INSEAD… У журналистов разбегались глаза. Они не знали с кем в первую очередь поговорить или взять интервью.
А в это время в Москве, как на грех, разразился очередной бензиновой кризис. Бензин на заправках в очередной раз пропал. Говорили, что все запасы топлива ушли на уборку урожая…
Наши водители во главе с административным директором школы по ночам дежурили на заправках в надежде купить хоть по 20 литров бензина. Решение о поездке из совхоза "Московский" в город Москву, не говоря уже о, например, в аэропорт Шереметьево-2, принималось после тщательного изучения необходимости самой поездки. А ездить нам нужно было много. Только регулярные поездки в Шереметьево-2 для встреч/проводов иностранных гостей "съедали" большую часть запасов ГСМ. Поэтому мы заказали на время конференции несколько "Икарусов", и гоняли их в Ш-2 с одним-двумя гостями. Государственные (тогда еще) автокомбинаты большого дефицита солярки не испытывали.
Для иностранных участников конференции мы заранее "достали" билеты в Большой театр на балет. После окончания первого дня работы конференции мы посадили гостей в "Икарус" и отправили в Москву. И в этот момент я понял, что наши иностранные гости останутся без ужина. В буфете Большого они смогут выпить лишь "советского шампанского". Я спросил у директора учебного центра, смогут ли они обеспечить ужин "сухим пайком". "Нет проблем, - ответил директор. – Скажите номера, в которых живут ваши иностранцы". В номера поставили тарелки с бутербродами, минеральную воду. На следующее утро в кулуарах конференции меня разыскал профессор Томас Пайпер из Гарвардской школы бизнеса и долго благодарил за блестящую организацию. "Вот, что значит Большой театр," - подумал я. Но оказалось, что восторг американца был вызван не столько балетом, а сколько бутербродами, которые профессор нашел в своем номере после позднего возвращения в гостиницу. "Такого уровня сервиса на конференциях я не видел и в Гарварде!" – говорил американский светило бизнес-образования, тряся мне руку. Действительно, путь к сердцу профессора лежит через его желудок.
Конференция закончилась оглушительным успехом. Наши московские коллеги-конкуренты с кислой улыбкой поздравляли нас с успехом и высказывались в том духе, что "МГИМО - есть МГИМО". Региональные школы бизнеса и университеты просили оказать методическую помощь и присылать наших преподавателей для чтения лекций, не забывая предложить поучаствовать в доходах от совместных проектов. Иностранцы по возвращению домой слали нам восторженные благодарности. Это был "звездный" час Школы международного бизнеса МГИМО. Лидерство нашей школы на рынке бизнес-образования стало неоспоримым.
А через месяц настал и мой "звездный" час. До конференции мы неоднократно предлагали различным изданиям, организациям сделать рейтинг отечественных школ бизнеса, чтобы как-то показать рынку, "who is кто" в области бизнес-образования. Конечно, мы мало сомневались, что в таком рейтинге нам будет отведено лидирующее место. Но только после успешно проведенного мероприятия и "хорошей" прессы по поводу нашей конференции "процесс пошел". Около года я "работал" с "Финансовыми Известиями" (совместное предприятие Financial Times и отечественных "Известий"), которые выходили два раза в неделю на розовой (как у FT) бумаге. Я неоднократно встречался с журналистами этого издания, рассказывал, показывал, приглашал в школу, организовывал встречи, интервью, т.е. занимался классическим, "белым" (как говорят сейчас в российской профессиональной среде) PR-ом. Но "ФинИзвестия" к идее подготовке рейтинга школ бизнеса относились прохладно. После конференции ситуация изменилась. Сначала нас попросили помочь подготовить методологию такого рейтинга. Мы быстро это сделали. Затем редакция попросила составить сам рейтинг. Мы скромно начали отказываться, ссылаясь на невозможность быть объективными. "Да вы не волнуйтесь, – сказали нам в "ФинИзвестиях". – Конечно, вы – первые. Ну а дальше – вам же видней". За пару дней мы составили такой рейтинг-список и отправили его в редакцию. В декабре 1992 года "Финансовые Известия" опубликовали первый в России рейтинг отечественных школ бизнеса. ШМБ МГИМО занимала первую его строчку. Наше лидерство получило формальное подтверждение…
Известно, что все в этом мире имеет свою обратную сторону. Школа стала лидером. Мы добились своей цели! А что дальше? Добившись успеха, Андрей Мануковский и акционеры школы, к которым я не имел чести относится, стали искать новый "chalange". Этим "вызовом" стал большой проект в области недвижимости, которым занимался сам ген.директор ШМБ и его личный друг и акционер школы. Мануковский стал все реже и реже появляться в школе, пустив учебные дела на самотек. Одновременно с этим осложнились отношения с МГИМО. Молодой ректор института Анатолий Торкунов очень ревниво относился к нашим успехам. Любая заметная публикация в прессе о школе стала вызывать в институте раздражение. Ревность ректора нашла свое отражение в постоянном увеличении арендной платы. С нас требовали платить и за брэнд МГИМО, который, как казалось институтскому начальству, обеспечивал нам коммерческий успех. Мы же настаивали на том, что это Школа бизнеса делает рекламу и укрепляет брэнд института.
Общая атмосфера в школе становилась все более рутинной и бюрократической. Начал исчезать командный дух, творческая и, в какой-то степени, романтическая атмосфера. Да и о какой "команде" могла теперь идти речь, когда все видели, что руководство бывшей "команды" занимается другими делами, забывая о своих, пока еще формально, коллегах и о том, что совсем недавно было общим делом. Мне было больно и обидно смотреть, как начинает рушиться то, чему посвятил несколько лет своей жизни, забывая обо всем другом. Но участвовать в "похоронах" дела, которому отдал столько сил и времени, мне не хотелось. Как это было ни грустно, я занялся поисками работы. В декабре 1993 года я перешел на работу в Промстройбанк России на должность руководителя службы по работе с общественностью.
А в начале 1994 года, Школа международного бизнеса после бесплодных попыток найти компромисс с МГИМО, переехала в Академию народного хозяйстве при Правительстве РФ, поменяв при этом и свое название - с тех пор Институт бизнеса и делового администрирования (ИБДА) является крупнейшим структурным подразделением АНХ. Сейчас в ИБДА учится моя дочь, а я, после того как стал кандидатом экономических наук, работаю доцентом (по совместительству) кафедры бизнеса и управленческой стратегии ИБДА АНХ - бывшей Школы международного бизнеса.
19 апреля 2004 г.
Вместо послесловия:
На фото: Директорат Школы международного бизнеса МГИМО
Начало 1993 года
Слева направо:
Фёдор Тихомиров, коммерческий директор. Сейчас тихо-спокойно живет в своем подмосковном коттедже;
Сергей Мясоедов, директор международных программ. Сейчас – директор Института бизнеса и делового администрирования Академии народного хозяйства при Правительстве РФ (ИБДА АНХ);
Ашот Сеферян, декан факультета "Бакалавр делового администрирования". Сейчас – доцент, зам. декана ИБДА АНХ;
Ольга Дегтярева, руководитель блока "Маркетинг". Сейчас – продолжает работать в МГИМО и много читает лекции по маркетингу вне института;
Сергей Исаев, директор по связям с общественностью. Сейчас – менеджер по рекламе ГМК "Норильский никель";
Андрей Мануковский, генеральный директор. Сейчас живет в Канаде (ПМЖ);
Татьяна Кулакова, директор учебных программ. Сейчас, говорят, опять вернулась в МГУ, где продолжает преподавательскую работу.
Конец Части II.
Назад
Продолжение вновь скоро последует…
